Елена Горфункель

«В театр по любви»

В рамках специальной программы «Лекторий» театрального фестиваля «Царь-Сказка»/Kingfestival состоялась лекция театрального критика Елены Горфункель «Бертольд Брехт сегодня». Мы поговорили с Еленой Иосифовной о театральной критике, блогерах и профессионализме.

— Театральная критика сегодня важна, или она уступает место театральной журналистике?

— Уступает. Критике и по объему места мало, и сама журналистика делается чрезвычайно актуальной и политизированной. Она занимается не столько театральным искусством, сколько всем, что около театрального искусства, около спектакля, около актера, около режиссера, всеми интригами, сплетнями. Если критик – та самая сила, которая должна от лица зрителя координироваться с постановщиками, авторами спектакля, то в театральной журналистике этого сейчас все меньше и меньше. Кроме того, у меня такое ощущение, будто критика считает, что она могла бы существовать сама по себе, если бы не было театра, а это ужасное заблуждение. А ей кажется, что она сама такая великая, талантливая, сильная. Это не так.

— Какие книги надо читать, чтобы понимать современный театр? Или надо быть просто зрителем, прийти в театр и посмотреть?

— Вы можете прочитать «Мою жизнь в искусстве» Станиславского, «Покупку меди» Брехта, например. Читайте старые мемуары актеров. Раньше были замечательные сборники критики, и сейчас они издаются, «Московский Художественный театр в русской театральной критике». Для понимания театра это все надо читать, это как ликбез.

— Обязательно ли зрителю понимать авторский посыл?

— Это, конечно, необязательно. Но если зритель не понимает посыл, то это двойная беда: автора и зрителя. Они должны все-таки найти согласие. Зритель может понять и не согласиться, но он должен понять. Если же он выходит и говорит: «Ничего не понимаю», то это хуже всего.

— Уже половина фестиваля позади, какие спектакли особенно произвели впечатление?

— Датский спектакль музыкальных эксцентриков («Соло для двоих» театра Батида) совершенно очаровательный, это высочайший класс работы, бесконечное остроумие! Даже в сюжете не текстовом, а в сюжете визуальном. Как только появляются эти два человека, мы-то понимаем, что они близнецы, а они – нет. Это необыкновенно остроумно. И, конечно, спектакль Яны Туминой «Я Басё». Восточная рама пышна, но сам терапевтический принцип очень понравился.

— Вроде бы все понимают, что такое «современный театр», почти устоявшееся выражение. Что же тогда такое «классический театр», есть ли он сейчас?

— Классический театр существует всегда, просто он не может быть в том виде, в котором он существовал при своем рождении. Он обязательно претерпевает изменения. Режиссер Георгий Товстоногов ставил только ту пьесу, которая начинала «сама требовать», чтобы ее поставили. Если только он вдруг понимал современное звучание, обнаруживающееся в классике. Классика – тема замечательная, потому что она всегда остается отзывчивой на время, только это надо почувствовать. Если режиссер это чувствует, то все получается. Кого сейчас ставят в мире больше всего? Шекспир и Чехов.

— Молодеет театр. Есть ли стабильный приток новых специалистов в театральную критику?

— Есть молодые талантливые люди, они видны, например, по «Петербургскому театральному журналу», который ориентируется на воспитание молодой критики. Поскольку я преподаю в институте, я имею дело со студентами и знаю, чем они занимаются, что пишут, читаю работы, которые их педагоги выставляют на конкурсы внутренние и даже всероссийские. Есть много талантливых людей, но вот куда их потом деть? Как сделать так, чтобы сохранялась театральная критика, чтобы она не превращалась в журналистику? Потому что вариантов немного. Уходить в исследовательскую работу, в историю театра. Магистратура, аспирантура, а потом будешь сидеть и ждать долго-долго подходящего места. Увы.

— Как отличить профессионального театрального критика от дилетанта? Должно ли у критика быть специальное образование?

— Очень многие знаменитые критики совсем не имели специального образования, они филологи и историки. Знаете, надо, во-первых, просто посмотреть, хорошо текст написан или плохо. Во-вторых, если ты видишь и чувствуешь, что человек не описывает формально спектакль, а он сразу проникает вглубь, видит главные вещи и понимает, что хочет сказать режиссер. Видит и аргументирует, какие актеры интересны, видит и понимает, что со сценографией, не забывает о том, есть в спектакле музыка или не. Понимает, когда спектакль ровный, а если неровный, то может объяснить, почему. Профессионал вникает в это дело, как врач в организм, рассматривает пристально и умело.

— Есть такая злая поговорка: «Кто может, тот делает. Кто не может, тот критикует». Верна ли она?

— Я думаю, что в этом есть доля правды. Я знаю, что очень многие критики прежде хотели быть актерами, даже у меня самой были подобные глупые мечты, хотела быть режиссером. Но когда я однажды поняла, что такое режиссура, я отказалась от этого. Знаю, что есть случаи, когда с нашего театроведческого факультета ребята переходят и становятся режиссерами. Знаю одного критика, его уже нет в живых, который был сначала актером. Так что в этом есть доля правды. Но если человек любит театр, то эта любовь может выражаться по-разному. Прямо, когда человек выступает в роли творца. Или же в виде рефлексии. Критика – это все-таки рефлексия, отблеск, ответ. Можно проявлять свою любовь так.

— Что вы думаете о театральных блогерах, которые не получали образования и называют себя критиками?

— Среди них есть очень интересные люди. Внучка давала мне читать. У них другой подход, все-таки мы идем по накатанной дорожке, нам трудно преодолеть наш традиционализм, а они заходят с другого конца. Есть свежесть и объективность в их суждениях. И некоторые из этих блогеров уже являются авторами книжек, например, Виктор Вилисов выпустил книгу «Нас всех тошнит. Как театр стал современным». В блоге он показывает себя с одной стороны, а в книге я вижу, какой у него кругозор, как много он чувствует. Я так не могу, это заслуживает уважения. Это как раз попытка выйти из журналистики, найти выход этой критической массе. Это может быть решением.

— Как судьба завела вас в театр?

— Это случилось по любви! Я знала, что буду заниматься чем-то в этом духе. Есть такой старый фильм «Девять дней одного года». Я увидела там Смоктуновского, это было сразу потрясение. Я поняла, что ничего подобного раньше не видела. Эта звезда начала меня вести, она привела к тому, что я написала две книжки про Смоктуновского, одна вышла в 1990-м году, второе издание вышло в 2015-м, «Гений Смоктуновского». Потом я, конечно, видела его во всех ролях, в кино, на сцене. Без любви невозможно долго оставаться в профессии, это закон. Все, что вы делаете, вы должны делать только по любви. Тогда что-то получится.

— Что есть у театра, чего никогда не сможет кинематограф?

— Это то живое ощущение, что мы с актерами один на один. Актер может оступиться, проделать какую-то шутку, обратиться прямо ко мне, с ним можно контактировать. Вот этот живой контакт не получить в кино, ты присутствуешь в театре лично, не смотришь на экране. Ты соучастник. Зритель – это со-рассказчик, как говорил Брехт.

Фото: Марина Воробьёва.