Тайные смыслы «Чебурашки»: научный разбор фильма Дмитрия Дьяченко учёными НовГУ

Вопрос «А ты смотрел «Чебурашку»?» стал одним из популярных в этом году. После утвердительного ответа как правило спрашивают – «Сколько раз за фильм плакал?» Страсти по самой кассовой ленте в российском прокате не утихают: продолжение истории уже обещано, разнятся только даты выхода второго фильма – 2 января 2024 года и 16 декабря 2024. И до сих пор в разных городах страны кинокритики, обозреватели, исследователи анализируют «феномен Чебурашки».

«Газон Медиа» не остался в стороне и пообщался с учёными Новгородского университета – психологом, философом и политологом. Они рассказали о «двойном» и даже «тройном» дне фильма о неизвестном науке зверьке.

Пена дней

Профессор кафедры философии, культурологии и социологии Андрей Некита более 10 лет занимается системным анализом голливудских фильмов. Кино учёный смотрит с диктофоном: как правило, не по одному и даже не по два раза. Профессор связывает успех «Чебурашки» с попыткой зрителя «заполнить пустоту»: длительные новогодние каникулы, усталость от пандемии, санкции.

— Мы просто вынуждены были «сделать кассу» своему собственному фильму, — говорит Андрей Некита. — Феномен «Чебурашки» – это пена дней, причем не совсем чистая и благообразная. Это социальная, нравственная, культурная накипь, которая образовалась в обществе за несколько поколений. С одной стороны, радует то, что наши кинорежиссёры поняли «главный голливудский секрет»: чтобы сделать кассовый фильм, нужно скопировать его у признанных мастеров. Скопировать не просто сюжет, а практически все основные сюжетные ходы, приемчики, гэги. Как у Михаила Жванецкого в эпоху «лихих девяностых» – «Мы будем брать у вас всё». Вот они и взяли всё. Но они взяли ходы, которые в своих контекстах приносили успех, были оправданы характером актеров, персонажей, сюжетно. А в случае «Чебурашки» все было сделано крайне топорно. Говорю не как массовый зритель, а как эксперт в западном кинематографе.

Мы громим «Чебурашку» с точки зрения неудобоваримых и плохо сделанных клише. Это пример крайне неудачной компиляции.

«Чебурашку» профессор посмотрел три раза: один раз быстро – как смотрят кино все обычные люди, затем уже детально, под запись. Только навскидку эксперт насчитал около 15 флешбэков успешных голливудских франшиз, вышедших за последние 10–15 лет: «101 далматинец», «Вилли Вонка и шоколадная фабрика», «Рататуй», «Приключения Паддингтона» и другие.

По мнению профессора, такое количество пасхалок и отсылок напрямую указывает на то, что фильм нельзя относить к детскому кино. Он ориентирован как раз на «взрослую» насмотренность: не маленького зрителя, а его мам и пап.

Недетский детский фильм

— Это фильм не для ребенка, — поясняет Андрей Некита. — В лучшем случае — это фильм для «ребенка» во взрослом. Взрослые хотели этого своего «внутреннего ребенка» с его неутоленной детскостью, не понятой им самим детскостью каким-то образом задобрить. Кино ни в коем случае не рассчитано на малышей, которых эти взрослые привели в кинозалы за ручки. Показательно, что особенно фильм пришелся по вкусу поколению детей 90-х, которые играли в детских садах не игрушками, а пузырьками от модных шампуней, коробками от «Магги». Вот это поколение и потянулось в новогодние выходные за несбывшимся, за компенсацией утраченного детского. Они нашего советского Чебурашку уже не застали, точнее это был уже не их Чебурашка. А своего Чебурашки им не досталось. И они пришли в кинотеатр надежде на то, что вот, наконец-то он появился. Это был порыв. Там и шутки рассчитаны на взрослых: не будут дети смеяться над «папузьяной» и «уберите этого с руля».

По мнению профессора, «Чебурашка» Дьяченко плох тем, что не является оригинальным художественным фильмом: это скорее пародийное киношоу с раскрученными голливудскими брендами. Но его создатели не ставили и открыто не заявляли пародийную цель. Они хотели скопировать тот или иной художественный ход и попытаться его перенести на отечественную почву. Чтобы «рабочие» голливудские приемы и в России принесли прибыль.

— Фильм обозначен как детский, семейный, — отмечает Андрей Некита. — Но ни детского, ни семейного там нет: нет примеров, на которых можно учиться, нет ориентации на детскость, на какое-то сплочение ребенка с семьей. Сцены с погони с вилами просто неуместны. Они опять же взяты из западного кинематографа, рассчитаны на ребёнка во взрослом, который все еще находится на уровне юношеской жестокости, когда можно запросто сломать цветок, грубо и цинично пнуть животное. Сюда же относится и излишний драматизм фильма: смерть матери, двойное предательство Гены. Это проворачивание шпаги в сердце у зрителя не оправдано, оно является слепым копированием западных образцов их детского кинематографа. У них там это принято. Как раз потому, что американский кинематограф изначально был рассчитан не на ребенка, а на взрослого ребенка, ребенка во взрослом. У нас совсем другой менталитет. Очевидно, что создатели посчитали, что за последние 30 лет российское общество уже «обратилось» в западное настолько, что его глубинные ментальные архетипические сценарии полностью перестроились, заместились.

Есть страшная в научном отношении фраза: «ментальное замещение ядра чужих культурных традиций». Помните, как в «Чародеях»: «изымаю весну из сердца и вкладываю туда зиму лютую». В представлении авторов этого фильма мы уже не Россия.

Как подытожил учёный, коммерческий успех фильма является ситуативным: праздники, состояние кинематографа. Саму ленту профессор считает «культурно-идеологическим вызовом, с которым нужно серьезно и профессионально работать».

— Вот бы кто-то взялся посчитать статистику по фильму, сколько из нас тех, кому он понравился, а сколько тех, кто все-таки от чего-то в нём напрягся («Газон Медиа» посчитал, результаты в конце статьи, — прим. ред.). Мне лично кажется, что нынешнее российское общество выдержало «удар Чебурашкой». Мне импонирует то, что среди моих студентов и моих знакомых с детьми не наблюдалось повального увлечения и «обожествления» этого образа.

Сказка из прошлой жизни

Заведующий кафедрой философии, культурологии и социологии Сергей Маленко считает главным залогом успеха фильма запрос общества в сложной геополитической ситуации на некую сказку, иллюзию из той части жизни, когда был покой. Известный герой Успенского эту задачу вполне решает. Но на этом сходство с советской сказкой заканчивается.

— Этот фильм специально позиционировали как «не-повтор» Успенского, но аллюзия все равно напрашивается, — пояснил Сергей Маленко. — Писатель рассказывал о маленьком существе, одиноком, никому не нужном, потерянном. Вся история Успенского – о том, как Чебурашка находит друзей. И все они: дети, взрослые, животные вместе делают какие-то очень важные дела, становятся друзьями. Что же мы видим здесь? Кто такой Чебурашка? Чебурашка — в этом фильме без сомнения ребенок. Он маленького роста, плохо разговаривает. И что мы видим со стороны взрослых? Они его максимально не приемлют, они его отвергают. Принятие ребенка с неординарной внешностью вызывает у них приступ ксенофобии и резкое отторжение. Совершенно логично, что все это заканчивается предательством. История Дьяченко – о тщедушных, мелких людях, которые решают свои частные проблемы за счет других. Герой Гармаша пытался загладить вину перед дочерью, но сделал на самом деле еще более страшную вещь: он предает ее дважды, пытаясь вторым предательством хоть как-то загладить первое. С точки зрения этики этот фильм даже вреден для показа. Он учит жадности, учит безответственности.

Профессор Маленко также уверен, что успех фильма ситуативный и достигнут за счет использования проверенных, отточенных кинематографических приемов. Второй раз такое кино смотреть не будут. Киношники научились делать фильмы по схемам, но перестали быть художниками, - уверен учёный. Интерес к фильму, по мнению философа, связан с глубинным запросом общества не только на сказку и покой, но и на нравственность, чистоту.

— Большие художники всегда идут за смыслами, они своими произведениями раскрывают то, что общество просит, — поясняет Сергей Маленко. — И это не ностальгия по советскому периоду. Это ностальгия по важным, базовым смыслам, которых сегодня в общении между людьми нет. Все хотят быть карьерными, успешными, но никто не хочет ни о ком заботиться. Мы решаем свои профессиональные задачи, правда непонятно зачем. Кассовость «Чебурашки» – пример того, какое у нас общество теперь. И то, что фильм не вызвал вопросов у основной массы зрителей – крайне настораживает. Визуальные дефекты ленты – это не страшно, страшна смысловая пустота. Такой фильм вообще нельзя показывать. Детей приучают к тому, что взрослые могут предать и это нормально. Но мы должны другому их учить. Общество не просто сильно изменилось, оно глубоко больно. Психологи и педагоги давно говорят о проблеме детского одиночества. Но у Успенского ребенка вырвали из этого состояния, показали светлые дела, нужные всем. А «Чебурашка» Дьяченко – это пример того, как это одиночество не преодолевается, а лишь постоянно усугубляется. Такой ребенок будет одиноким всю жизнь.

Фильм является серьезным поводом для гуманитарного, психологического, философского исследования того общества, в котором мы живём.

Отношения как работа

Доцент кафедры психологии Татьяна Архиереева считает «Чебурашку» хорошим, эмоциональным фильмом для детской аудитории до 10 лет. И для взрослых, конечно, тоже.

— Я получила большое удовольствие от просмотра этого фильма, — говорит Татьяна Архиереева. — Подросткам он не интересен, они в силу возрастных особенностей противостоят всему, что для маленьких предназначено. Для взрослой же аудитории в фильме много пластов – одиночество, как с ним бороться, детско-родительские отношения и даже элементы приемной семьи: как выстроить такие отношения, как их растопить. Поэтому фильм привлек большое количество зрителей. Кино можно рекомендовать детям. Оно дает понимание того, что нужно выстраивать хорошие отношения. И что выстраивание отношений – это работа. И что можно добиться хороших отношений даже с очень трудными людьми.

Как отметила учёная, эмоционально тяжелые сцены в «Чебурашке» оправданы. Они учат детей переживать трагические события. Учат понимать и сочувствовать другим людям.

— Фильм изначально настроен на то, чтобы вызвать эмоции, — поясняет психолог. — За счет эмоциональности и достигнута кассовость. А вызвать душевный отклик в наше время не так легко. К тому же, детей нужно учить переживать трагические события. В фильме показано, что это страшно, но нужно жить достойно в память ушедшего человека и ради других людей. Жестоких сцен в фильме я не увидела, во всяком случае они не шокируют. И детей тоже. Наши дети начинают смотреть «ужастики» лет с 7–8, я ходила с ними на американские фильмы, там это норма, все привыкли.

Среди подписчиков «Газон Медиа» 48,36% оценивают фильм скорее положительно: около 42% согласились с вариантом «прекрасный, добрый фильм», около 5% - с вариантом «неплохое кино, но что-то в нем меня смущает». Около 37% фильм вообще не смотрели. Около 11% согласились с вариантом «проходная картина, не разделяю всеобщий ажиотаж». И только 2% кликнули вариант «мне не понравился, его нельзя показывать детям».

Фото Светлана Разумовская, из архива Татьяны Архиереевой, kino-teatr.ru