Сергей Аванесов: «Христианство – революция в мышлении. Задача теологии – оставаться революционной»

В августе 2018 года в Новгородском университете появилась кафедра теологии. С осени 2019-го на ней заочно учатся 12 студентов. О профиле «Культура православия», критическом мышлении и будущем выпускников мы поговорили с заведующим кафедрой, доктором философских наук, профессором Сергеем Аванесовым.

Интерпретация

– Зачем нужны специалисты по «Культуре православия»? И нужны ли вообще?

– Мы живём в городе, который стоит на мощнейшем культурном слое. Он по-прежнему остаётся глубоко зарытым и в физическом, и в интеллектуальном смысле. Мы ещё недостаточно владеем тем наследием, которое нам досталось. И, конечно, культурология и всё, что связано с исследованием культуры для Новгорода – один из явных приоритетов. Ну, а поскольку значительный сегмент этого наследия связан с религиозной культурой, прежде всего православно-христианской, нужна более узкая специализация, направленная на подготовку специалистов, способных осознавать, осваивать и актуализировать это культурное наследие.

Любой архитектурный или художественный памятник имеет не только эстетические параметры или временные характеристики. Мы должны ответить на вопрос: что он значит, какую роль эти предметы и объекты играли в культурной, интеллектуальной и повседневной жизни людей. На эти вопросы мы сможем ответить, когда изучим мировоззрение, его историю и религиозную компоненту, поскольку большинство памятников культуры связаны с фиксацией религиозных представлений и потребностей. Если такой адекватной интерпретации мы дать не можем, то, соответственно, и научное исследование памятников культурного наследия будет неполным, а может быть – даже неадекватным. Вводя профиль «Культура православия», мы пытаемся удовлетворить существующую потребность общества в таких специалистах. В процессе обучения они получат культурологические знания, познакомятся с новгородским культурным наследием и, наряду с этим, смогут освоить религиоведческие и теологические дисциплины. Это позволит им правильно интерпретировать артефакты, события и памятники.

– Где выпускники с такими знаниями смогут трудоустроиться?

– Многие просто получают образование ради образования, чтобы повысить собственный уровень знаний. Кроме того, существует потребность в людях, которые ориентируются в межконфессиональных отношениях, в религиозной истории и культуре, для того, чтобы работать в административных органах на должностях, связанных с курированием межнациональных, межконфессиональных, межрелигиозных отношений. Зачастую их назначают на эти должности, и люди вынуждены учиться на ходу. Не хватает профессионалов, готовых заниматься аналитикой в области религии в СМИ. В образованных специалистах нуждается и Русская Православная церковь как крупнейшая общественная организация нашей страны и часть гражданского общества. Они смогут работать преподавателями и директорами воскресных школ для детей и взрослых, катехизаторами на приходах, в отделах по работе с молодёжью, студенчеством, отделах образования. Отчасти в получении дипломов государственного образца нуждаются священники. Также мы рассчитываем увидеть у нас людей, которые хотят связать жизнь с научной работой и преподаванием. В частности, выпускники смогут вести соответствующие предметы в школах. Как правило, основы религиозной культуры и светской этики преподают священники или учителя, прошедшие 36-часовые курсы. Этого очень мало. Чтобы преподавать в школе, желательно иметь более фундаментальное образование. Наконец, перед людьми открывается перспектива защиты диссертаций. Направление «теология» официально признано как научное.

– Когда именно?

– Стандарт для учебного направления был введён ещё в девяностых годах. А учёные степени по теологии признаются буквально пару лет. На сегодняшний день защищено две докторские и шесть кандидатских диссертаций (первыми докторами наук по теологии стали профессор Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета Олег Давыденков и заместитель председателя Синодального миссионерского отдела РПЦ игумен Серапион (Митько) – прим.ред.).

Теология в России и за рубежом

– Во многих ли российских университетах работают кафедры теологии?

– С удивлением обнаружил, что фактически в каждом университете центральной России есть кафедры теологии, которые работают уже не один десяток лет даже. Не знаю, правда это или нет, но ректор Тульского университета сказал, что они каждый год выпускают по 50 человек. Я не представляю, как они трудоустраиваются. Скорее всего, некоторые просто для себя получают такое высшее образование, связанное с историей отечественной культуры. Для них это важно. Кафедры работают в Рязани, Орле, Туле, Смоленске, Ярославле, практически во всех областях Поволжья. В Москве и Санкт-Петербурге на теологии специализируются отдельные учебные заведения – Русская христианская гуманитарная академия в городе на Неве и Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет в столице.

– Как отличается опыт изучения и преподавания теологии в России и за рубежом, с учётом принципиальной разницы в системах высшего образования?

– На самом деле разница громадная.

Европейские университеты с момента основания включали в себя кафедры теологии. В средневековье они и образовывались как такие теологические образовательные учреждения. Это и Сорбонна, и Оксфорд, и Кембридж. С того времени, XII–XIII веков, кафедры теологии присутствуют в университетах непрерывно. Даже в странах социалистического лагеря – Польше и Чехии, даже в Болгарии, теологические кафедры сохранились. В России их не было никогда.

Никогда теологии как направления или специальности не было, даже до революции. Она была полностью сосредоточена в церковных учебных заведениях. В светских университетах её никогда не было. Там преподавались теологические предметы, но как общепросветительские. Как при советской власти всем преподавалась философия, так всем до революции преподавалась теология. Организация кафедр теологии, принятие госстандарта по теологии – это новшество, связанное с последними десятилетиями. Теология ещё только ищет своё место в системе высшего образования. Вроде бы в общем смысле понятна необходимость присутствия теологии, цель и роль её преподавания – то, что связано с интеллектуальным освоением религиозно-культурного наследия.  Но как это состыковать с другими предметами, нужно ли преподавать теологические дисциплины тем, кто на них не специализируется, в каком объёме, с какими целями? Теоретически можно предположить, что теология вообще будет исключена из системы высшего образования. Политические тенденции и общественные настроения меняются. Пока идёт притирка.

– Опыт европейского образования может быть нами как-то позитивно использован?

– Надо стараться это делать. Я сейчас пытаюсь установить контакты с теми европейскими университетами, в которых преподают теологию. Мы заключили меморандум о сотрудничестве с университетом Трнавы, это в Словакии. Там с XVII века преподают теологию, есть теологический факультет. Мы попытаемся поискать точки соприкосновения при сравнении образовательных программ, в издательской деятельности. Они издают журнал. В 2019 году мы начали издавать свой научный журнал «Визуальная теология». Первый номер вышел в конце декабря, второй должен увидеть свет в июне. В редколлегию наряду с нашими коллегами из МГУ, Института всеобщей истории РАН, Санкт-Петербургской духовной академии и других российских вузов вошли представители зарубежных кафедр теологии – учёные из Сербии, Венгрии, Бельгии, Чехии, Армении, Греции. Постепенно связи налаживаются.

Новые и старые религии

– В чём принципиальное отличие образования, которое получат студенты кафедры теологии НовГУ, от того, чему учат в новгородском духовном училище, помимо статуса и диплома государственного образца? В чём преимущества с точки зрения знаний?

– Во-первых, уровень. Университетское образование основано на фундаментальной подготовке самих преподавателей. В духовном училище кандидаты и доктора наук не преподают. Университет, естественно, может вести обучение только на основе государственного стандарта. Он предполагает учебный план, в котором присутствуют определённые дисциплины, которые отсутствуют в духовном училище. Первый год, как правило, студенты изучают общие дисциплины типа истории, правоведения, экономики, социологии, иностранных языков и русского языка. То есть люди получают более разностороннюю фундаментальную подготовку.

Во-вторых, студенты включаются в достаточно широкую образовательную и культурную жизнь. Университет – это площадка, на которой регулярно проводятся различные мероприятия, в том числе международные. Студенты в них могут или обязаны участвовать. Это позволяет им втянуться в более широкий диалог с коллегами, с преподавателями, которые бывают на таких мероприятиях, и повысить свой уровень.

– Профиль называется «Культура православия». Будут ли в процессе учёбы рассматриваться другие конфессии?

– Обязательно. Отдельным предметом по плану у нас идёт этика, включая её историю, различные её формы. Два семестра студенты будут изучать историю религий. Мы рассмотрим и те из них, которые оказывают влияние на современную культуру, и исторические религии, которые давно сошли со сцены. Планируется отдельный предмет по сравнительному богословию, когда в рамках христианской конфессии мы будем рассматривать различные варианты теории и практики, то есть сравнивать православное христианство с католическим и различными протестантскими течениями. Отдельный предмет – НРД (новые религиозные движения), где мы рассмотрим религиозные организации, которые возникли начиная с конца XIX века.

– Какие, например?

– Это свидетели Иеговы (прим.ред: запрещенная в Российской Федерации религиозная организация), мормоны, Бостонское движение или церковь Христа, сайентологи (прим.ред: запрещенная в Российской Федерации религиозная организация), общество сознания Кришны. Это организации, которые на слуху. Также мы будем рассматривать и какие-то более мелкие течения, которые произвели сенсацию, типа «Аум синрикё» (прим.ред: запрещенная в Российской Федерации террористическая организация). Будет даваться объективная информация. Когда у нас появится очное образование, мы будем знакомить студентов прямо с вероучительными текстами этих конфессий в качестве образцов. Чтобы это был не рассказ из вторых уст, а чтобы они сами могли посмотреть, как зафиксированы догматика и практика этих направлений. Поэтому наш выпускник будет человеком широких взглядов, получившим широкое образование со специализацией на культурном наследии православия. Они будут изучать и философские дисциплины, и концепции современного естествознания.

Особый акцент в процессе учёбы будет сделан на истории Новгородской земли и региональной культуре. При этом необходимо понимать, что исторически Новгородская земля простиралась вплоть до северного Урала. Понятно, что мы сможем дать только общее представление об этом, заинтересовать людей. А углубить свои знания любой желающий сможет через написание курсовых исследований и выпускной работы.

Ценности, догмы и критическое мышление

– Мы должны через высшее образование пробуждать мысль, прививать критическое мышление, учить людей вступать в диалог по самым сложным вопросам и не бояться сложных тем.

Высшее образование, в том числе теологическое, должно постоянно способствовать пробуждению общественного мнения и развитию критического мышления. То, что теология столь долго была исключена из круга университетских дисциплин в нашей стране, привело, в частности, к слепому догматизму, который прививался в нашей стране 70 лет и продолжает прививаться через другие формы. Раньше – через партийные, теперь через образовательные, медийные и прочие.

– В процессе обучения критическое отношение будет прививаться и к восприятию традиционных религиозных догматов?

– Естественно. Сами традиционные догматы были приняты в результате длительной дискуссии – мозгового штурма. Это был ответ на запросы культурного развития. Общечеловеческая мысль доходила до какого-то предела. Чтобы двигаться дальше, нужно было снять какой-то барьер. Для решения таких проблем созывались Соборы, проблема обсуждалась, для её решения выдвигалась догматическая формулировка, которая снимала проблему. Причём она формулировалась таким образом, что её содержание требовало ещё долгих и долгих комментариев. Любая догматическая формулировка, например, о триединстве Бога, до сих пор остаётся проблемой и для философии, и для логики, и для риторики.

Теология исходит из того, что интеллект – это способность, данная человеку свыше. И её бесконечное развитие – одно из призваний для по-настоящему верующего человека. Поэтому критическое мышление, которое противостоит слепому догматизму, – один из признаков теологии. Она потому и развивалась, что была основана на критическом мышлении. Это нужно прививать студентам, демонстрировать обществу, ломать стереотипы, которые кочуют из произведения в произведение, из речи в речь, о том, что религиозный догматизм – это система, препятствующая развитию свободного мышления; это махровый догмат, с которым необходимо бороться, демонстрируя его ложность.

– Традиционные ценности в процессе обучения также будут рассматриваться критически?

– Само понятие традиционных ценностей требует критики. Что ими следует называть? Традиция – то, что меняется. Нынешняя традиция, к который мы привыкли, это скорее мода, а мода меняется чуть ли не ежедневно. Есть разные программы отношения к ценностям. Самая известная – «Переоценка всех ценностей» Ницше. Но Ницше был не первым. Первым был Христос, который пришёл с переоценкой всех ценностей. Радикальнейшей переоценкой, ведь насколько нужно было взорвать сознание, чтобы человек принципиально по-иному начал относиться к себе, своей жизни, окружающему миру. Это была революция. Христианство – революция в мышлении. Задача теологии – не терять этот ракурс отношения к миру и к себе, быть революционной, мыслить критически – в том числе по отношению к себе. Христианство основано на критике и самокритике.

Подлинная ценность состоит в том, что я соглашаюсь с тем, что это – ценность. И надо нормально относиться к тому, что есть люди, которые исповедуют одни ценности, а есть те, кто исповедует другие. Если одна из моих ценностей – уважение к мнению другого человека, у нас с ним будет контакт и общение. Но если в число моих ценностей входит нетерпимость по отношению к другому, я буду бороться за его уничтожение. Вопрос в том, что мы избираем. Теология проповедует платформу терпимости. Ты можешь заблуждаться сколько угодно, даже в самом главном, в этом – твоя свобода. А моя свобода состоит в том, что я свои ценности исповедую и тебя терплю, в том смысле, что никогда не считаю тебя проклятым окончательно, ведь ты же можешь изменить своё мнение. Такие позиции и должна теология в обществе распространять, в том числе и в церкви, как значительном социальном институте. То есть в теологическом смысле церковь – это богочеловеческий организм, а в социологическом и культурологическом – часть гражданского общества. Она больна теми же болезнями, что и остальное общество, но несёт потенциал, который требует  раскрытия и реализации.

Теология – не просто предмет, который будет транслировать список догматических положений и требовать от человека поведения, которое характерно скорее для обитателя гетто, чем для активно действующего гражданина. Теология, наоборот, выводит человека из гетто, из сектантского сознания, в сторону открытости, конструктивности, постоянного роста, основанного на критическом мышлении.

Вера

– Вы сказали, что теология исходит из того, что разум дан человеку свыше. Значит ли это, что тот, кто преподаёт теологию, изучает её, получает образование по этому профилю, должен быть верующим человеком?

– Да. Есть такая специальность, которая называется «религиоведение». Оно, как правило, предполагает особую позицию исследователя, преподавателя в отношении того, о чём он говорит, – это отстранённая позиция. Можно, скажем, быть специалистом по аукционам и изучать иконы с точки зрения их продажной стоимости. Можно относиться к иконам с точки зрения искусствоведа. Он изучает стили живописи, динамику развития жанров, в том числе иконографии. Это нормальные позиции, потому что у иконы есть рыночная стоимость, любая икона является артефактом, демонстрирующим ту или иную степень развития искусства. Её можно отнести к той или иной школе живописи, жанру, периоду времени. Но и в том, и в другом случае люди не в полном смысле говорят об иконе, а только об отдельных её аспектах. Нужно принимать во внимание её психологическое воздействие, изменение сознания человека, который иконе предстоит, то есть включает её в молитвенное общение со сверхъестественным. Тогда мы сможем говорить об иконе вполне. Для этого нужно иметь опыт религиозного отношения к ней.

Точно так же религиоведение может изучать религию со стороны, извне. Это будет объективное внешнее описание религиозных проявлений, форм, их истории, систематизация этих аспектов.

Но чтобы говорить о религии теологически, нужно говорить о ней изнутри, то есть быть причастным к тому предмету, о котором ты ведёшь речь и рассуждаешь. Поэтому, конечно, в строгом смысле теология требует веры.

С точки зрения корректности, теологию и религиоведение нужно различать. Человек свободен выбрать религиоведческий путь со своими плюсами и минусами или теологический. Опять-таки, с точки зрения религиоведения, теология имеет ряд недостатков: конфессиональная ангажированность, то есть зависимость от исповедуемой конфессии. А теологи обвиняют религиоведов в том, что они извне не могут понять, о чём говорят, поэтому скорее сочиняют.

Плюсы и минусы есть в любом выборе. Всё зависит от свободы самоопределения: или будущий исследователь хочет изучать религию как один из сегментов культуры, как он изучал бы архитектуру, скульптуру или живопись, либо он хочет глубинного погружения, разбора сути того, что религия предлагает, чего религия требует от человека, тогда, конечно, он выбирает теологическое направление.

– То есть для того, чтобы погрузиться в существо вопросов теологии, недостаточно изучить эти смыслы со стороны?

– Если мы будем придерживаться терминологической точности, а я за неё, это будет религиоведческая позиция. Религиоведы вполне легко пишут статьи по поводу догматики и содержания вероучений. Но теология возникла и всегда существовала под этим названием как логически систематизированный собственный религиозный опыт. Если нет такого опыта, то и нечего логически систематизировать, приходится систематизировать опыт других. Это другое направление, другая форма, другой жанр науки, литературы. Некоторые говорят, что все жанры хороши. Во всяком случае, все жанры допустимы. Поэтому мы либо в одном жанре пишем, рассуждаем и преподаём, либо в другом. Не наше дело говорить, что хуже, а что лучше.

– Но вы находитесь на позиции теолога в этом споре с религиоведами?

– Я могу находиться на любой позиции. Я и религиоведением занимался и занимаюсь, и теологией. Просто я вижу разницу. Это всё равно что назвать Пушкина или Набокова только прозаиком или только поэтом. Если мы это сделаем, это будет насилием над реальностью. Для человека с нормальным сознанием здесь нет никакого противоречия. Как нет никакого противоречия для меня между философией, наукой и религией. Это «противоречие» – тоже один из штампов, который очень распространён: если ты учёный, то к религии ты не имеешь никакого отношения. Но кто так сказал? Любой верующий может быть учёным. Коперник мог быть астрономом, и это ему было не запрещено. И любой астроном может быть верующим человеком. Просто астрономия исследует одно, а вера говорит о другом. При определённом ракурсе это – не пересекающиеся реальности, а при другом – они взаимно дополняют друг друга.

Ничто не мешает учёному быть верующим. И ничто не мешает верующему быть учёным. И таких примеров много и в истории, и сейчас. Мы можем найти массу кандидатов и докторов наук, которые являются священниками. Это им никак не мешает и не раздирает изнутри.

– А вы как теолог «погружены в тему»? Имеется в виду, являетесь ли вы верующим человеком?

– Конечно.

– Вы сказали, что теологией не может заниматься человек извне, и что теологов религиоведы обвиняют в конфессиональной ангажированности. А если на профиль «Культура православия» придёт учиться мусульманин, будет ли он погружён в тему и не будет ли ангажирован своей конфессией?

– Он погружён в свою конфессиональную среду, у него будет свой конфессиональный опыт. Он может обучаться для того, чтобы, сравнивая с тем опытом, который у него есть, узнать, как на те же самые вопросы, на которые у него есть исламские ответы, отвечают представители другой конфессии. Это всё равно что православный христианин, поступающий в папский католический институт в Риме. Такие священники есть. Мы – государственное образовательное учреждение. Мы не будем ставить никаких препятствий на входе по вероисповедному признаку, половому, возрастному и так далее. Речь о том, что теология в точном смысле слова означает то, что я сказал. Но теологическое образование и диплом о нём может получить любой, в том числе и атеист.

Во второй части интервью Сергея Аванесова – об экстремизме и суде по делу о книге «Бхагават-гита как она есть», философской суицидологии и месте теологии в системе человеческого знания.

Фото: Светлана Разумовская.