Виктор Дудкин

«Достоевский никогда не будет популярным писателем»

Наверное, у каждого журналиста бывают такие интервью, где он, расспрашивая подробно собеседника, узнаёт вдруг неожиданно много нового не о нём, а о себе. Так случилось и у меня, когда я говорила с Виктором Викторовичем Дудкиным о Достоевском.

Как и 20 лет назад, сидя у него на лекции, слушала, широко раскрыв глаза. И всё время думала: как быстро пролетели годы, и как же мне повезло быть знакомой с этим человеком. Как мне посчастливилось слушать его и обсуждать с ним свои мысли.

К 80-летию доктора филологических наук, профессора, одного из крупнейших достоевсковедов в России и мире Виктора Викторовича Дудкина мы сделали с ним небольшое интервью. Поговорили о Достоевском, о Боге, о религии, о пророчестве, о сверхчеловеке. И о том, почему Достоевский никогда не будет популярным писателем.

Виктор Викторович Дудкин — автор около 100 работ и одной монографии «Достоевский-Ницше» (1984), член международного общества Достоевского, участник симпозиумов и конференций в Венгрии, Германии, США, Швейцарии, Японии. Член четырех докторских диссертационных советов, научный редактор ежегодника «Достоевский и современность», председатель Новгородского отделения общества Достоевского. Успешно руководит аспирантами и докторантами.

Дудкин и Достоевский

— Виктор Викторович, где вы работали после университета и как  вы стали заниматься Достоевским?

— После окончания университета в Ленинграде я по распределению попал в Благовещенск. Но изначально выбирать пришлось из двух вариантов: университет в Кургане или школа в Ленинградской области. Но я сразу знал, что работать учителем в школе не буду. Ехать в Курган отговорили старшие коллеги. И потом мне предложили Благовещенск. Ехать на Дальний Восток совсем не хотелось, ведь все друзья у меня в Питере, мать в то время была — на Урале. Но в итоге я поехал и проработал там два года. И надо сказать, что я прикипел к этим местам. Я там начал сотрудничать с литературным журналом и переводил тексты с немецкого языка. Но мои сокурсники меня всё-таки переманили в Петрозаводск.

Сначала я работал там на полставки на межфакультативной кафедре иностранных языков. Работал ассистентом. И пришлось даже подрабатывать учителем в школе недолгое время, хотя мне этого совсем не хотелось. Позднее я стал завкафедрой. С группой товарищей мы открыли в Петрозаводске французское отделение.

Однажды я написал статью с названием «Немецкий литературный импрессионизм». В то время это был вызов. Это была достаточно новая вещь. Я нашёл интересных авторов, которые были не только импрессионистами в слове, но в содержании. Статью опубликовали. А потом, в 1968 году, я захотел поступить в аспирантуру. И хотел именно в свою альма-матер — в ЛГУ. Но туда не получилось. И я учился в аспирантуре в Герценовском университете. Завкафедрой, который курировал мою учёбу, сразу сказал мне, что публиковать мои статьи про импрессионизм точно не будет, и предложил мне заняться компаративистикой. Иными словами — русской литературой за рубежом. Он предложил мне тему: Достоевский в Германии. Так я стал заниматься Достоевским.

Достоевский и гении

— Сколько лет вы изучаете Достоевского?

— Лет 40 точно.

— И что, за это время ещё не всё изучено?

— Знаете, есть разные писатели. Все писатели в определённом смысле равны — они все талантливы. Но все таланты — разные. У греков талантом назывался кусок чистого золота. Оттуда и пошёл сегодняшний смысл слова «талант». А есть такие писатели, которых единицы. Они как вершины гор — Гималаев, Альп. И они такими рождаются.

— В чём их гениальность и особенность?

— В их особенном видении мира. Оно не похоже ни на что другое. Вот чем занимается литература и вообще гуманитарные науки? Человеком и его проблемами! Писатели пишут о жизни человека и о различных её аспектах. А вот писатели-гении, кроме обычной жизни, и часто сами того не ожидая, видят в человеке больше.

— Достоевский считал себя гением?

— Нет! Когда он написал первое своё произведение «Бедные люди» и его сравнили с Гоголем — он был самым счастливым человеком. Но уже тогда, в первом своём труде, он показал не того героя Гоголя, какого мы видим в «Шинели». Он показал тоже забитого, на самом дне находящегося человека — но такого, который влюблён. И этот влюблённый осознавал, что нет у него шансов. Он бедняк и живёт в углу. Но он хочет претендовать. Хочет стремиться. Вот тут и рождается феномен «подполья». И это открытие Достоевского. Он изобрёл человека подполья.

Достоевский и сверхчеловек

— Что это за феномен?

— Давайте на примере произведения «Записки из подполья». Главный герой считает себя мышью. Но иногда у него случаются вспышки: а почему я такой? И тогда он, главный герой, говорит себе: «Да я вовсе не такой. Я лучше многих. Я лучше всех». И он начинает чувствовать себя сверхчеловеком. А потом он вновь погружается в эту свою мышиную нору. И так: туда — обратно. Достоевский показал, что в каждом человеке есть это самое подполье. Просто нужен какой-то стимул, и тогда из подполья человек полезет наверх. У Достоевского сверхчеловек появился раньше, чем у Ницше. Моя докторская была сопоставлением Достоевского и Ницше и называлась «Достоевский — Ницше».

— В чем разница их взглядов?

— Вы заметили, что в названии нет союза «и». Потому, что «и» — как бы сближает. У них много общих вещей… Но по сути эти писатели абсолютно полярны. И если я успею, я переиздам свою работу, я хочу назвать ее «Достоевский контра Ницше». Потому что русские принадлежат к иной культуре, нежели западно-европейская.

Достоевский и религия

— Как православие отразилось на творчестве Достоевского?

— Ещё как отразилось. Достоевский всегда называл католицизм — дохлым. И он в чём-то был прав. Достоевский, как и всё православие, был против очеловечивания Бога. Достоевский мучился вопросом: как возлюбить ближнего своего как самого себя? Вы попробуйте сами! И когда умерла его первая жена Мария Фёдоровна в Сибири, он сделал запись: «Маша на столе. Увижусь ли с Машей?» И дальше он пишет так: «Возлюбить ближнего своего как самого себя на земле невозможно. Личность связывает, я — препятствует». Бога проще любить. Он же не чихает и зарплату у нас не вытаскивает.

— У вас есть что-то общее с Достоевским?

— А как же! Без этого нельзя заниматься изучением писателя.

— Я вас всегда считала и считаю весёлым, открытым и добрым человеком. Как вас мог заинтересовать такой сложный и тяжёлый Фёдор Михайлович?

— Это тут ни при чём. И я никогда не посмел бы себя сравнить с гением. Но своё отношение к писателю и к каждой строчке есть. Это называется «исследовательская кровь». Исследователь должен сопереживать и пытаться понять, что же ещё стоит за словами в том или ином произведении, понять, где тут автор. И главное, не утонуть и остаться исследователем.

Достоевский и пророчество

— Достоевского называют пророком.

— Да. Но при этом Достоевский всю жизнь считал себя христианином и умер как христианин. И когда он умирал от болезни лёгких, он почувствовал свою смерть. Именно день, когда он умрёт. Он попросил жену погадать на Евангелии. Хотя это звучит странно про верующего человека. Жена, Анна, открыла определённую страницу и стих, который он назвал. Он услышал в нём призыв Бога. И он сказал жене: «Аня, зови священника. Я сегодня умру». Так и случилось.

— Достоевский сомневался в своей вере?

— Да. Он сомневался. И каждый верующий должен сомневаться, так считал Достоевский. И он чувствовал, что у него моментами вера ослабевала. Но когда он умирал, то он умирал как истинный христианин: Бог его призвал, и он без колебаний и лишнего надрыва принял это.

— Что напророчил Достоевский современному человеку?

— Противостояние с Западом. Он всегда терпеть не мог Запад. Но он безумно любил Шиллера, Шекспира. И говорил так: Запад — это наша святая могила. Он имел в виду духовность. Он категорически не принимал западные ценности. Считал их бездуховными. И не принимал устройство жизни на Западе: развитие промышленности, беспощадную эксплуатацию человеческого труда, которой тогда у русских ещё не было. Вам не напоминает это ничего из нашей сегодняшней реальности? Запад держит нас постоянно в алертном, тревожном состоянии. И эта идея стара.

Достоевский и гаджеты

— Чем Достоевский полезен современности? Зачем сегодня читать Достоевского?

— Я вас разочарую. Достоевский никогда не был и никогда не будет популярным писателем. Он для определённого круга людей. И это так и должно быть, он не для всех. А тем более сейчас, во времена гаджетов и клипового мышления. Когда люди ориентируются на готовую картинку, а не на букву. Эта культура выпрямляет извилины в человеческом мозгу.

Наша культура сегодня находится на грани распада. Чем картинка отличается от буквы? Буква — это пустота, и её нужно наполнить смыслом. А картинка — уже готовый смысл. Думать не нужно. Картинка не может сказать, что её нет, что она сомнительна. Это ограничение для человека, это отсутствие возможности думать объективно. Картинка навязывает бездумье.

— Что почитать из Достоевского тем, кто будет это делать впервые?

— Начать можно с «Бедных людей», «Скверного анекдота». Для романтически настроенных — «Белые ночи», «Хозяйка». Потом уже можно переходить на произведения посложнее: «Записки из подполья», «Село Степанчиково и его обитатели». Ну и если станет интересно, можно читать и перечитывать бесконечно.

Фото: Светлана Разумовская