Александра Науменко

«Белый халат меня защищает»

Клинический психолог «Катарсиса» Александра Науменко рассказала о работе на телефоне доверия, эмоциональном выгорании и особенностях профессии.

С Александрой мы познакомились случайно. Я заканчивала маршрут из Нижнего Новгорода в Великий через Санкт-Петербург. Она тоже ехала домой с тренинга, который проводила в одном из частных центров Петербурга.  Встретились в машине, разговорились. Выяснилось, что моя собеседница  работает психологом в ГОБУЗ «Новгородский областной наркологический диспансер "Катарсис"». Помогает зависимым людям и не только обрести новую жизнь.

— Как ты пришла в профессию психолога?

— В то время это было стильно, модно и современно. Окончив школу Луге, решила поступать в ГУСЭ.  Успешно прошла подготовительные курсы, но одним из экзаменов была математика. Решила не ехать. В руки попал справочник, где нашла психологический факультет НовГУ. И тут я подумала: психология — это же модно, попробую. Так, в 2007 году я приехала в Великий Новгород, поступила и стала учиться на специального психолога.  В отличие от общей психологии работа специального психолога связана с патологиями и пациентами с нарушением слуха, зрения, ДЦП, зависимостями. Осознанность в профессии пришла к 3 курсу.  Заинтересовала психиатрия и клиническая психология. После прохождения практики в «Катарсисе» на 3 курсе трудоустроилась специалистом по социальной работе. Получила образование клинического психолога,  предварительно окончив магистратуру школьной психологии.

— Чем отличается клинический психолог от общего?

— Он имеет право работать в системе здравоохранения. Клинический психолог владеет знаниями фармакотерапии, может работать с нормой, пограничными патологичными состояниями. Общий психолог работает со снижением эмоциональной нагрузки, ситуациями. Также я вправе работать с группами, имеющими нарушения поведенческого характера и эмоциональной сферы, — невротиками, больными анорексией и так далее.

— Первый опыт работы психологом. Расскажи, как это было.

— Помню хорошо. Студенческие годы. Тогда я работала специалистом по социальной работе. Занималась патронажем зависимых и людей, попавших в трудную жизненную ситуацию. Они были замечены в употреблении. Вместе с сотрудником ПДН (подразделение по делам несовершеннолетних – прим. ред.), но чаще самостоятельно. Занималась мотивационным интервьюированием — мотивировала посетить врача-нарколога. На этой работе приобрела колоссальный опыт. После получения диплома меня перевели на ставку психолога. Стала вести приёмы. На мою первую консультацию пришла семья. Мама с дочкой, у которой была эпилепсия и эмоциональные вспышки. Волновалась, но вспомнила все необходимые техники, погрузилась в процесс. Час пролетел незаметно. Они потом ходили ко мне долго, выполняли задания, выясняли, что происходит в их семье. Зачастую клиенты с детьми хотят переложить ответственность: забирайте и сделайте что-то. Этот случай не был исключением. В этот момент как раз и происходит работа психолога: направить клиента и помочь разобраться в себе. Работа проходит в комфортной обстановке.

— С какими клиентами ты работаешь сейчас? С чем чаще всего обращаются?

— Работаю уже девятый год и сейчас занимаюсь семейной терапией. Также постоянно работаю с зависимыми пациентами и пациентами с поведенческими расстройствами. Сейчас много случаев с суицидальными аспектами: самообвинения, самобичевания, порезы, как у взрослых, так и у детей. Сложность выбора, сложность принятия жизненных ценностей и сложность принятия себя. Если брать семейную терапию, то тут больше тема кризисов: зачем я женился или вышла замуж, взаимные обвинения и сложности детско-родительских отношений. В семейной терапии могут присутствовать от 2 до 40 человек: бабушки, дедушки, тёти, дяди и так далее. И такие терапии я провожу совместно с ко-терапевтом. Зачастую это врач-психотерапевт. Такой тандем позволяет более качественно и эффективно провести мероприятие. Также работаю с подростками, прекрасно их понимаю, на какой волне они находятся.

— Как удаётся работать со сложными подростками?

— Подросток — это не ребёнок и не взрослый. Там «бомбят эмоции». Зачастую им тяжело справиться с ответственностью, которую на них накладывает взрослая жизнь. Многие не любят работать с подростками, но мне с ними легко. Наверное, это моя стезя. Начальная работа идет с сопротивлением. Когда его градус снижается, то подросток, как чистый лист. Ему можно многое дать, но главное — услышать.

— Самый простой и самый сложный клиент для тебя?

— Каждая встреча  индивидуальна. Я никогда не строю ожиданий. Если вспомнить мою первую встречу, то были волнения: как я буду знать, что делать? Разные чувства наполняли в тот момент. Но потом поняла, что необходимо быть в процессе. Тогда включаешься, находишь с клиентом определённые точки, выдвигаешь гипотезы. Поэтому не могу чётко обозначить — сложный или простой клиент. Если возникают сложности, это тоже важно. Необходимо для себя отметить, что если во время беседы во мне откликнулись неприятные чувства, значит, самой пора на терапию.

— Верно, что у каждого психолога есть свой психолог?

— Это обязательное правило, но, к сожалению, не все его соблюдают. Это очень важно. Я прохожу курс, посещаю своего психолога. Если у меня всё хорошо, значит, я могу помогать другим людям.

— Вспомни самый сложный опыт в работе, где пришлось «попотеть».

— Работа на телефоне доверия.  Сейчас я супервизор службы телефона доверия в нашей организации. Был опыт работы с суицидальными рисками психологом-консультантом  на телефоне доверия. Сложность этой работы в том, что нет живого, реального контакта. Нужно всё делать голосом. В течение 1,5 часов на трубке пытаться вытащить из суицидального состояния, параллельно вызывая службу спасения. В моей практике было два таких случая. Это тяжело. Погружаешься полностью, в любой момент человек на том конце провода может повесить трубку.  В год случается  10–12 таких звонков, часто от пожилых людей. В 2017 году был пик звонков от подростков из групп «Синий кит». Был целый курс по этой проблеме, министерство занималась обучающими аспектами. Я вела курс для специалистов образовательных учреждений по профилактике суицидального поведения среди несовершеннолетних.

— А как эмоционально выдержать такую работу, ведь люди приходит с разными историями, переживаниями, эмоциями. Как справляешься?

— Помогают знания по выстраиванию границ и эмоциональной разрядке. Существуют техники и методики, которые я применяю во время терапии. Они мне помогают. Скажу так: «Я не ложусь спать с пациентами» (смеётся), и это важно. Белый халат меня защищает. Сняла халат  — и работа осталась на работе. Это важный аспект, потому что если всегда находиться в работе, думать о пациентах, их жизни, то легко забыть про себя. Тогда произойдет эмоциональное выгорание. Также помогают профилактические мероприятия в нашей организации: супервизии, семинары, конференции. Эффективны эмоциональные разрядки, хобби, своевременный отдых.

— Как в современном обществе относятся к психологам? Ведь у нас не сильно распространено обращаться к специалистам, когда «не в ладах с собой».

— До сих пор есть стереотипы: как это к психологу? Я что, псих?  В Новгороде тоже есть ряд стереотипов и опасений. В небольшом городе больше всего боятся отсутствия конфиденциальности. С этим сталкиваюсь часто. В моем кресле сидели разные люди. В этой связи репутация специалиста очень важна. Если с моей стороны будет нарушение этического кодекса, то я потеряю клиентскую базу, а мне это не нужно. В крупных городах по-другому. Люди активно посещают психологов и различные группы. У нас у большинства ещё нет полного понимания о том, кто такой психолог и зачем он нужен. Все это, на мой взгляд, от недостаточной информированности. Поэтому стараюсь устраивать психологический ликбез. Я открыта к общению, различным контактам, чтобы провести курсы и семинары, направленные на психообразование и информирование общества.  Здорово, когда наше общество становится более информированным в этой сфере. Мир становится лучше, когда общество становится  здоровее. Как бы это банально не звучало.

— Кто больше обращается к психологу: женщины или мужчины?

— Вот интересный факт. В 2018 году на семейную супружескую терапию поступило больше заявок от мужчин. Признаться, это приятно удивило. Мужчины часто безразличны (стереотипы работают), но сейчас тенденция поменялась. Они обращались за сохранением союза, помогали супруге. Основная тенденция — это мамы, которые озадачены поведением  детей. Хотя, как правило, проблемы у родителей, а дети тут — отражение. Контингент разный даже в плане возраста. Начинаешь работать с ребёнком, а в итоге выяснятся, что сложности у родителей, а ребёнок выступает буфером.

— Кто такой здоровый счастливый человек? Универсальный образ?

— Каждый из нас понимает это по-разному. На мой взгляд, счастливый человек тот, кто находится на своем месте и занимается своим делом, понимает себя и знает, что он хочет.

— Кстати, о своем деле. Обращаются ли люди с запросом по поводу работы? Сейчас время нестабильное, много сокращений и в коллективах проблемы. К тому же, многие и в 40 лет не знают, кем хотят стать, когда вырастут. Можно ли с помощью психолога решить такие проблемы?

— К сожалению, многие обращаются в тяжёлом состоянии, когда практически всё потеряно. Когда руки опускаются. Первоначально психолог помогает наладить эмоциональный фон. В дальнейшем вместе с клиентом вырабатывает стратегии и задачи, которые необходимо решать. Можно и нужно решать такие проблемы с психологом. Опять же, лучше заниматься профилактикой, чем лечением.  Ко мне обращаются  люди разных возрастов. Подростки, которые только поступают, и выпускники. Часто обращаются люди после сорока: занимался одним делом, а теперь хочет другим. Кому-то достаточно одной встречи, а кто-то проходит сессиями. Важное уточнение: я не являюсь спасательным кругом, и мне это нравится. В процессе работы выясняю, что хочет клиент, и даю информацию, с помощью которой  он находит свой ключик сам. Эта лучшая благодарность. Но есть состояния, в том числе и тяжёлые, где без фармакотерапии не обойтись. В этих случаях хорошо помогает работа в тандеме с психотерапевтом.

— Ты когда-нибудь считала, сколько у тебя было клиентов?

— Если считать всех, можно с ума сойти (смеётся). Каждый день у меня на группе 15 человек, 3 приёма семей по 2–3 человека. Получается много. Если брать опыт работы с большой аудиторией, то это был «Всемирный фестиваль молодёжи и студентов» в Сочи. Я работала психологом-тренером  перед аудиторией в 5000 человек. После выступлений перед таким количеством людей сильно прокачала навыки публичных выступлений.

— Тебе помогают знания психологии в обыденной жизни?

— Да, но важно, чтобы это не отражалось на личной жизни. Как я и говорила, белый халат необходимо вовремя снимать. Когда я поступала на психологический факультет, преподаватели спрашивали, кто и зачем пришёл. Варианты были разные: кто-то подлечиться, кто-то решить проблемы в семье. Прислушалась к себе — сложностей глобальных нет. Мне было интересно, пришла учиться, а не решать проблемы.

— Кто для тебя успешные психологи?

— Это не собирательный образ. Для меня это американский психоаналитик и терапевт Нэнси Мак-Вильямс. В сфере бизнеса с удовольствием читаю и слушаю Радислава Гандапаса. А если говорить в общем, то успешный психолог — это психолог на своем месте. Вкладывает в себя, в свою квалификацию и занимается тем делом, которое ему нравится. Профессия психолога требует постоянного обучения. Я постоянно повышаю квалификацию, нахожу новые точки роста в профессии. Сейчас являюсь членом  Российской Психотерапевтической Ассоциации. В рамках этой организации мы встречаемся со специалистами, светилами психологии, обмениваемся опытом.

— Ты и сама ведёшь различные курсы и тренинги, в том числе в Санкт-Петербурге. Расскажи подробнее.

— Да, наряду с основной работой, с 2013 года я — психолог-тренер. Выступаю на молодёжных форумах, разрабатываю обучающие программы, адаптирую их под разные возраста. Активно сотрудничаю с институтом им. Бехтерева. Тренинги для организаций — ещё одна сфера моей деятельности. Запросы разные: от сплочения и мотивации коллектива и работы со сложными клиентами до профилактики эмоционального выгорания. Актуальны темы лидерского потенциала, командообразования, ведения переговоров и конфликтологии.  Также в выходные работаю в частном центре в Санкт-Петербурге: провожу индивидуальные консультации, группы, семейную и супружескую терапию.  Для того чтобы не сгореть, нужно менять сферу деятельности раз в три года. Оставаясь в одном русле, я получаю знания и опыт в смежных сферах. С 2017 года работаю и в психолого-медико-педагогической комиссии.

— Что бы ты сказала ребятам, которые хотят стать психологами?

— Пока учишься, важно пробовать себя в разных сферах. Очень благодарна НовГУ за то, что у нас была ознакомительная практика с первого курса. Я познакомилась с несколькими учреждениями, поняла, где хочу работать и куда совсем не хочу идти. А с 3 курса началась настоящая практика с погружением. Работая в «Катарсисе», с радостью принимаю на практику студентов психологического факультета. У них происходит осознанность, есть возможность побеседовать с работающими специалистами, чтобы не было иллюзий. 

— Какими качествами должен  обладать человек, чтобы работать психологом. Сейчас кто-нибудь прочитает и поймет: его или не его.

— Я скажу так: надо любить жизнь. Качества могут быть разные, но должна быть компетентность, забота о себе и понимание себя как личности.