Царь-сказка: песнь радости и печали

17 Международный театральный фестиваль «Царь-Сказка» в этом году запомнился не только новгородским зрителям – уже несколько лет участниками фестиваля становятся студенты-театроведы Российского Государственного института сценических искусств. В этом году будущие театральные критики исследовали фестиваль, получали опыт обсуждения спектаклей во время прямых эфиров в ВК. О самых ярких впечатлениях на «Царь-Сказке» рассказывает Татьяна Зиндер.

Как во славном во городе Великом Новгороде шел 17 Международный театральный фестиваль Царь-сказка. Съехались на торжество театралы с разных уголков света. С восторгом рассказывали нам о программах прошлых лет, о многочисленных иностранных участниках и удивительных театральных открытиях. О том даже, что российских спектаклей в программе бывало меньше, чем зарубежных. И почти каждый опытный царь-сказочник подмечал, как отощал фестиваль в этом году. Совсем не та плотность показов — раньше спектакля по три-четыре в день минимум! Беги, а то не успеешь! А в этот раз всего два — гуляй по городу, ешь мороженное да жди себе автобус до театра. Не та уж и международность — приехал уже поживший спектакль «Холстомер» Брестского театра кукол (и тот Кудашов поставил), показали онлайн удивительные спектакли «Малютка Франкенштейн» проекта GOMPA из Бразилии и «Птичка, ракушка и рыбка» Китайского Национального детского театра. На афише фестиваля переливались зелено-синим перья так и не прилетевшей заморской птицы…

На стыке

Было показано много кукольных спектаклей - и большинство из них оказались на стыке кукольного и драматического театров. Например, открывшее фестиваль «Вафельное сердце» петербургского театра «КУКФО», постановка Анны Викторовой. Чудесная история похождений маленьких Трилле и Лены. Не менее чудесные куклы и актеры. Обаятельные Юлия Иванова и Илья Рябов работают в слаженном ансамбле и ловко управляются одновременно с живым и кукольным планами. Они выполняют сложные трюки с куклами и успевают мгновенно перевоплощаться, переключаясь на драматический план. Это живая театральная энергия, которая покоряет зрителей всех возрастов. «Вафельное сердце» — это не только веселая повесть о крепкой трогательной дружбе, но и история первой в жизни утраты и ее принятия, первых детских разочарований. Без всякой сентиментальности режиссеру удается тонко передать переживания мальчика, потерявшего любимую бабушку, и говорить с детьми о смерти честно и серьезно. «Было так хорошо, что даже больно».

Еще один синтетический спектакль — «Ромео и Джульетта» петербургского театра «Открытое пространство», режиссер Рузанна Мовсесян. Переплетение кукольного театра, драматического и театра масок. Режиссер переносит на сцену книжку-панораму с объемными подвижными картинками. Спектакль нарочито рукотворный — он как бы рисуется, склеивается, раскрашивается на наших глазах. Даже звукооператор работает прямо на сцене. Актеры существуют двумерно, в плоскости своих масок-иллюстраций, которые могут закрывать только лицо, а могут быть почти полноценными фигурами. Иногда актеры снимают маски или выходят из-за своих картонных фигур и переходят на живой план. А в какой-то момент прелестные картинки становятся куклами! В любовной сцене целуются телесные Ромео (Максим Смирнов) и Джульетта (Мария Сафонова), а потом целуются их парящие картонные двойники, которыми они же и управляют. Рузанна Мовсесян превращает трагедию Шекспира в игровой детский спектакль, сделанный с нежностью и любовью к человеку и настраивающий на искренний диалог.

Душа куклы

«Холстомера» Брестского театра кукол (режиссер Руслан Кудашов) тоже можно назвать синтетическим. Спектакль о безжалостном, переламывающем круговороте жизни. Карусель с лошадками, колесо, подсвеченные цветные диски, в которых иногда разыгрываются силуэтами сцены из жизни Холстомера, – круг становится центральным образом. Под расстроенную мелодию детской карусели проходит жизнь несчастной лошади. Холстомер изображается несколькими куклами, разных масштабов и материалов, но управляет ими всеми Владимир Тевосян. Он же оказывается у райских врат после смерти лошади: актер-кукольник как душа куклы.

Подобным образом в «Мойрах Петроградского района» Московского областного государственного театра кукол режиссера Константина Федорова душой куклы-перчатки оказывается актерская рука под перчаткой. Спектакль разыгрывается на столе, за которым стоят актеры. Они строят кукольный Петербург, посыпают улицы снегом и песком. Куклы — настоящие перчатки с приклеенными лицами и волосами из пряжи. Перчатки подобраны разные под каждого персонажа: главный злодей — кожаная, собака — самая пушистая, бездомный старик с бородой — потертая серая. Спектакль поставлен по современной пьесе, написанной специально для этого театра, но напоминает атмосферно счастливые нулевые. История в духе фильма «Питер FM». Случайные переплетения судеб, счастливые совпадения, мелодраматизм и прекрасный мир, в котором самой громкой новостью города становится смерть бродячей собаки, а детям в детдоме хорошо живется.

Классики

Театр кукол в классическом его виде можно увидеть в «Мойдодыре» петрозаводского театра кукол республики Карелия. В спектакле есть кислотная рамка в стиле телевизионной детской передачи, призванная завладеть вниманием самого маленького и неугомонного зрителя. Живые актеры выступают в роли ведущих, которые обращаются в зал к детям и проводят интерактивы. Но основная часть, сам «Мойдодыр» – только куклы. Как выяснилось, поэма Чуковского со всеми ее метаморфозами – это прекрасный материал для кукольного театра. А для детей одно удовольствие смотреть за изящными театральными фокусами, и дела им нет, наверное, до дидактики.

«Маршак - Маршак» театра Ленсовета, режиссер Мария Романова, — еще одна постановка по советской детской литературе. Кукла здесь всего одна — сам Маршак в полный рост, управляемый актером через рукав плаща. Спектакль как бы знакомит детей с классиком, погружая их в его поэтический мир. Сплоченное трио артистов, настоящих трюкачей — Маргариты Ивановой, Анны Гольдфельд и Дмитрия Хасанова — лихо разыгрывает любимые и знакомые всем нам стихотворения. Практически все декорации состоят из коробок, такие игрушечные кубики, из которых актеры строят ситуации. Спектакль как детская игра. Между сценками звучат взрослые стихи Самуила Маршака в исполнении Сергея Мигицко. Они пропитаны осенью, ностальгией и тоской по ушедшему детству. Спектакль так же ностальгичен. Взрослые зрители на пятьдесят минут возвращаются в детство, пока их дети смеются и перекидываются с актерами плюшевыми карандашами.

Живые мертвецы

Самые недетские спектакли «Царь-сказки» – «Медея» Новгородского театра «Малый», режиссер Надежда Алексеева, и «Сад» ранее упомянутого Театра кукол республики Карелия, режиссер Александр Янушкевич. В «Медее» миф опускается на землю, рассказывается история семейной драмы. Медея (Марина Вихрова) и Ясон (Алексей Коршунов) показаны, как бывшие напарники. За годы совместных похождений они слились в одно целое и даже внешне стали похожи друг на друга, стерлись их гендерные отличия. Позже те же актеры сыграют сыновей Медеи и Ясона. Но борьба со всем миром заразила быт. Спектакль оформлен в армейском стиле — костюмы героев, походные рюкзаки, камуфляж, оттенки хаки.

Пожалуй, самым громким спектаклем фестиваля оказался «Сад». Садомазохистская комедия, Сад-дом и Гомора, Маркиз де Сад. Режиссер отказывается от нового прочтения Чехова и занимается постмодернистской игрой с текстом. Вишневый сад Янушкевича населяют живые мертвецы. Тела актеров полностью обтянуты тканью-кожей. Они играют в жутких масках на всю голову с прорезями для глаз и губ. Что-то вроде кожаной маски маньяка из ужастика «Хэллоуин». При этом спектакль смешной и напоминает комедию дель-арте. Вишневый сад по ходу действия становится все меньше и меньше. В конце от него остаются только абстрактные линии и квадраты. И в общем-то он мог бы совсем исчезнуть, потому что он здесь никого не волнует, как и пьеса Чехова. Только вечный дьявольский бал и театральное торжество.