«Сержант хороший, ест мало супа и хлеба, частенько делится»: о чем писали фронтовики из окопов Новгородчины

Письма-треугольники появились в годы Великой Отечественной войны в связи с нехваткой конвертов. Сложенное таким образом письмо не нуждалось в конверте, было защищено от случайного открытия при транспортировке. Марки тоже не требовались – «треугольники» почта доставляла бесплатно. К Дню защитника Отечества публикуем самые пронзительные из них. Орфография и пунктуация писем сохранена.

Разлюбезная Катерина Матвеевна

«Гоним немца уже 15 дней… По ночи лежим на снегу, всё в нём и в походе. Но ничего, не беда, надо очищати Ленинградскую область. Поля, я это время долго не писал. Письма, да сама знаешь всё в дороге, работаем дени и ночи. Не знаю Поля останусь жив или нет. Ну а пока прощайте, мои дорогие. Пишите чаще. Жду Вашего письма. Ваш Гриша. Прощай сынок Петя и жена Поля».

Это письмо-треугольник с фронта написал красноармеец Григорий Михайлов в январе 1944 года. В те дни советские войска освобождали Новгородчину, тогда ещё входившую в состав Ленобласти. А письмо спустя много лет оказалось в руках поисковика – старшего преподавателя Военного учебного центра НовГУ, гвардии капитана Виталия Самсонова.

В работе парфинского поискового отряда «Долг» Виталий Самсонов участвует с 2006 года. Говорит, что со временем каждый поисковик становится коллекционером – через вещи, документы, переписки лучше понимаешь эпоху. Капитан Самсонов собирает письма военных лет.

– Сейчас у меня есть переписка трёх семей, – рассказывает Виталий Валерьевич. – Все выкуплены в антикварных магазинах – по сто, двести, триста рублей. Меня в своё время поразило, что такие вещи есть в продаже – я считаю, что они должны храниться в музеях. С другой стороны, спасибо продавцам, что они принимают эти письма, и у нас есть возможность их прочесть.

Поразительно, по словам Виталия Самсонова, и другое – сам язык писем, манера общения тех лет.

– Люди были совершенно по-другому воспитаны. С чего, к примеру, начинает свои письма Гриша: «Здравствуйте, моя дорогая жена Поля и сын Петя». Сразу вспоминается «Белое солнце пустыни», «разлюбезная Катерина Матвеевна», которой пишет товарищ Сухов. Каждое письмо – это частичка души человеческой, автор вкладывал в него свои эмоции, отправлял, долго ждал ответа. И от этих людей сейчас остались живые воспоминания, которые мы можем разобрать и понять, что у них было на душе. Иногда задаюсь вопросом: а что останется от нас? Жёсткие диски и эсэмески «здорово, бро»?

Гоним немца оттуда, где жил Яша

Из переписки семьи Михайловых к Виталию Самсонову попали четыре письма. Три из них – 1943-44 годов. Григорий описывает свои боевые будни, условия службы.

Михайловой Пелагее Ефимовне, 03.12.1943 год.

Поля, опиши, как Вы живёте. Вот трудно Вам будет, мало чего-то Вам будет, а работа вся тяжёлая, всё на себе. Жиров нет. Ох Поля, я сознаю, я перенёс всё это сам. Поля, а сейчас смену дежурю с сержантом. Двое, сержант хороший, ест он мало суп и хлеба, частенько даёт мне, ну а я, конечно, сам не всё ем, а только раз дали, я отдаю. Знаешь Поля здесь и без этого так горько и скучно. Пишите чаще письма, всё будет повеселее.

Письма короткие, точные места в них не упоминаются – это было запрещено на случай, если письмо перехватит противник. По географическим названиям можно было бы узнать место дислокации войск и сделать выводы о планах. Поэтому пишет Григорий «будем гнати немца, знаешь, отттуда, где жил Яша Игошин с Шурой», «взяли, где я служил и где Никита служил, и сейчас пишу письмо оттуда, был на самом переду». На каждом письме обязательная пометка – «Рассмотрено военной цензурой».

– Жена и сын Григория жили в деревне Кривкино Демянского района, который уже был освобождён от фашистов, – поясняет Виталий Самсонов. – Сын Петя был ещё достаточно маленьким, но уже мог писать – об этом говорят слова Григория «Петька, пиши и ты».

Последнее, четвёртое письмо написано именно Петькой, уже в 1951 году. Он вырос и служит в воинской части где-то в Мурманской области. И в первых строках своего письма приветствует только маму.

Пока этот текст готовился к выходу, поисковикам удалось выяснить, что красноармеец Михайлов Григорий Михайлович 1898 года рождения умер от ран 18 февраля 1944 года.

Заранее признан убитым

– Ценность таких писем, в первую очередь, в сохранении памяти об этой семье. Жил такой человек. Воевал. Возможно, отдал жизнь за освобождение Ленинграда, за нашу Родину. А про него все забыли. Так вот эти письма его как бы возвращают из небытия, напоминают нам, что этот человек существовал. И таких людей миллионы, поверьте. Я как поисковик, вижу, сколько мы до сих пор находим убитых солдат. Выезжаем на участок поля, где мы, в принципе, всегда работали – и за две недели находим ещё 30 человек. 80 лет назад закончилась война – и я думаю, что копать нам ещё столько же. Мы пока нашли только то, что лежало сверху. А работать, например, с блиндажами, с большими воронками только начинаем.

В 2024 году в рамках соглашения с поисковой экспедицией «Долина» в НовГУ был создан студенческий поисковый отряд «Сердце помнит». Первый выезд на «Вахту памяти» в Парфинский район он совершил в мае.

На поиски одного бойца в лесу уходит полдня, уточняет Виталий Самсонов. И далеко не каждого удаётся идентифицировать по «смертному медальону». Часто записки в медальонах портятся, становятся нечитаемыми. А у девяти из десяти найденных бойцов медальонов просто нет – их ношение считалось плохой приметой.

– Один раз удалось найти парнишку с медальоном, – вспоминает Виталий Самсонов. – В нём была нестандартная записка – прощальное письмо с датой, именем, фамилией. Стали проверять по донесениям. А в донесениях указано, что он погиб неделей раньше. То есть, его отправили в бой, ничего о его судьбе не известно, и его уже записали в убитые. А он ещё неделю был жив и воевал.

«Саша – не идиот, а мама считает, что он даже красивый»

Ещё одна история в письмах рассказывает о жизни Марты Крыжановской – девочки, которая вернулась в Ленинград из эвакуации вскоре после снятия блокады в 1944 году. Марте тогда было примерно 15 лет.

– Она была в эвакуации в Ташкенте, и пишет подруге, которая осталась там. Описывает свои впечатления от города, как впервые шла по Невскому проспекту и даже ела мороженое. Пишет, что прочла романы Майн Рида и посмотрела фильм «Насреддин в Бухаре», что собирается поступать в институт или училище и проходит подготовительные курсы. Пишет, как встретила новый 1946 год, ела апельсины, танцевала. Словом, делится всей своей жизнью.

«Наконец-то исполнились мои мечты! Я в Ленинграде! Уже неделя, как я хожу по улицам, взбегаю по лестницам, брожу по магазинам любимого города. Квартиру мы пока не можем добиться, и когда это будет – неизвестно… Все наши ленинградские знакомые страшно удивляются, когда видят меня такой большой. Кто-то выдумал, что мама умерла, и меня одна художница хотела удочерить, но я пока в этом не нуждаюсь! И хотела бы ещё долго не нуждаться… Как жаль, что ты не в Ленинграде. Я показала бы тебе все ленинградские достопримечательности, повела бы на берег Невы…»

Довольно интересное письмо написано Мартой в 1947 году. Из контекста понятно, что девушка ранее отправила подруге фотографию своего любимого молодого человека. Та отозвалась о нём довольно критично, что вызвало у Марты возмущение.

«Дорогая Лора!

Знаешь, нельзя всё-таки так резко высказывать своё мнение. До сих пор Саша ни идиотом, ни дегенератом не был, и быть им не собирается. Если тебе так показалось, то никто в этом не виноват, и оскорблять человека совершенно незачем. Надо сначала узнать как следует, а потом высказывать столь «лестные» мнения. Я, например, нахожу, что Саша очень симпатичный, а мама, что он даже красив. Мне с ним нисколько не противно, а наоборот. Ты не сердись, но всё же будет лучше, если ты возьмёшь свои слова назад».

Марта Крыжановская жила в доме 21 на Лиговском проспекте. Это здание сохранилось до сих пор.

Письма военных лет Виталий Самсонов не просто хранит, но и рассказывает о них студентам – считает, что это документы эпохи, которые можно и нужно использовать в воспитательной деятельности, показывать и зачитывать на патриотических встречах. Например, на «Дне поисковика», который прошёл в НовГУ 19 февраля.

Фото Дмитрий Колосов, Виталий Самсонов