Читать по зданиям: Как устроена работа архитектора-реставратора
Новгородка Марина Куцеволова занимается реставрацией исторических зданий. Она автор проектов по восстановлению Алексеевской (Белой) башни в Великом Новгороде, Путевого дворца в Коростыни, сейчас контролирует воссоздание усадьбы графини Орловой-Чесменской в «Витославлицах». Рассказываем, как архитекторы-реставраторы читают по следам в зданиях, почему нужно спрашивать их мнение при выборе подрядчиков и какие заброшенные новгородские памятники требуют внимания.
Вернуть первоначальный вид
В «Витославлицах» сейчас ведутся комплексные реставрационные работы. Здесь работает строительная техника, снуют рабочие. Сотрудники восстанавливают дорожки и аллеи, фруктовый сад, пруд и беседку: стремятся вернуть первоначальный вид усадьбе графини Анны Орловой-Чесменской. Анна Алексеевна была единственной дочерью известного военного и государственного деятеля графа Орлова-Чесменского. В 1828 году она купила дачу недалеко от Юрьева монастыря, и теперь музей деревянного зодчества находится на территории её бывшей усадьбы.
Когда графиня умерла, имущество описали, подробно указав всю мебель, утварь. «А хочется понять, какая была расстекловка. Написано «рамы дубовые», но хотя бы какие – поподробнее, этого нет», – говорит Марина Куцеволова. Архитекторы полностью поменяли крышу с бельведером – небольшой башенкой. Её высоту, габариты восстановили по фотографиям.
Из всех усадебных построек сохранились два каменных здания того времени: флигель и главный дом, в котором в СССР была гостиница. Марина Куцеволова, ведущий архитектор-реставратор организации «Март», осуществляет авторский надзор, контролирует восстановление дома. Внутри здания воссоздают прежнюю планировку, ищут цветовые решения для залов.
Как говорит Марина, это непросто сделать, потому что в советские годы всё кардинально изменили, снесли стены, сняли штукатурку и переделали крышу.
— У нас в городе только в 90-2000-х годах появился интерес к гражданским постройкам. В советское время к усадебным домам никто не относился как к памятникам, особого интереса они ни для кого не представляли. Сейчас это — объект культурного наследия. Сегодня никто бы не позволил пробивать проёмы. Но в советское время такие объекты не ценились: их считали чем-то буржуйским, — комментирует Марина Куцеволова.
Специалисты определяли первоначальную структуру — расположение лестниц, оконных и дверных проёмов, печей — по отметкам и сохранившимся выступам.
«Основные методы работы — натурные обследования, — объясняет реставратор. — По следам на объекте можно прочитать историю его перестроек. Видны разные характеры кладки, следы перекладок.
На мой взгляд, основная задача и ценность специалиста — научиться видеть и понимать следы на объекте, «читать кладку». Это как дар.
Когда мой учитель Виктор Александрович Попов приходит на объект — он видит всё. Нужно иметь опыт, ну и, наверное, чутьё».
Архитектор рассказывает об исследовании усадьбы: «По плану была обозначена небольшая перегородка и что-то круглое, мы думали, что, возможно, печка. Когда снимали полы, увидели кирпичом оформленную канаву, которая вела в проём в стене, и там была выгребная яма. Предполагаем, что здесь, возможно, был туалет. Обычно туалеты устраивали при чёрных лестницах, где-то в зоне прислуги».
Важно внимательно исследовать объекты, работать с архивными материалами, сопоставлять фотографии. Когда графиня умерла, было описано имущество усадьбы. Но акцент делали на интерьере, о самом здании точных данных мало. Поэтому в некоторых вещах приходится подбирать аналоги — как выглядели рамы или дверные ручки в начале XIX века.
— Я рассчитывала, что, когда начнём вскрывать позднюю штукатурку, увидим первоначальные покраски, может быть, обои. А когда вскроем полы, увидим остатки лепных карнизов и изразцов. К сожалению, все было утрачено. Но исследования проводили тщательно, я ходила, все мельчайшие кусочки сохранившейся штукатурки в уголках рассматривала. В итоге в 30% залов удалось определить первоначальные цветовые решения, — рассказывает архитектор.
По её словам, важно попасть в первоначальный цвет. Выбираются разные оттенки, рабочие делают выкраски на стенах, и архитектор определяет, какой цвет ближе к историческому. Реставратор отмечает, что удалось воссоздать первоначальные покраски фасадов. «Был такой цвет — бланжевый, телесный, — говорит она. — Кто-то скажет бежевый, кто-то — розовый».
В ситуациях, когда не хватает архивных данных, ищут похожие вещи, распространённые во время строительства здания. И после этого в отчёте надо обосновать все принятые решения. «Хуже нет, когда надо что-то придумать, и ты не знаешь, на что опереться», — добавляет Марина Куцеволова.
Подчеркнуть подлинность
При реставрации Путевого дворца в Коростыни архитекторы часто обращались к архивным сведениям. У специалистов на руках были старые планы, чертежи, детальное описание объекта. Оно было составлено, когда здание выставлялось на торги. К тому же объект серьёзно не перестраивался, и сохранилось много подлинного.
— Было очень подробно описано назначение всех помещений, — вспоминает Марина Куцеволова. — Из чего были изготовлены окна, двери, какие лестницы. Мы вскрывали полы, видели подлинные деревянные балки, остатки паркета, по которым удалось воспроизвести первоначальный рисунок. Для архитектора это важно. Остатки дверных полотен мы тоже сохраняли. Немаловажно, что сохранились подлинные покраски.
Удалось сохранить даже деревянную обшивку на втором этаже, что тоже большая редкость. «Мы бережно к этому подходили, — сообщает архитектор. — Конечно, проще всё сделать новое, но работали ответственные ребята». Над восстановлением Путевого дворца работала команда профессионалов.
Грамотных инженеров и ответственных исполнителей работ непросто отыскать, замечает реставратор. Во время конкурсных отборов приоритет у организаций, которые предлагают выполнить работы за меньшую стоимость. Как считает собеседница, не это должно быть решающим, и хорошо бы обсуждать выбор с авторами проектов.
— Должны учитывать и мнение архитекторов, авторского надзора, чтобы они имели голос в выборе подрядной организации. Мы по опыту знаем, с кем можно работать, с кем не очень бы хотелось. Это важно. Сложно, когда делают всё плохо, а ты не можешь противостоять, — считает Марина Куцеволова.
Также архитектору непросто совместить работы по реставрации с приспособлением объекта для современного использования. Нужно учесть все нормы, обеспечить доступ для маломобильных посетителей, соблюсти требования пожарной безопасности и в то же время не затрагивать предметы охраны.
— Все элементы — таблички «выход», датчики — иногда портят картину, но без этого не обойтись. Сейчас приходится всё приспосабливать и грамотно проектировать инженерные сети: где лучше трубки провести, как спрятать. Когда на объекте грамотный подрядчик, это очень облегчает дело. Они могут что-то посоветовать, — говорит Марина.
Признавать ошибки
По словам реставратора, каждая находка и открытие во время работ приносят радость.
— Когда работаешь с объектом, он постоянно в голове, — говорит Марина Куцеволова. — И думаешь, почему так, почему эдак, переживаешь.
Главное — довести до результата. У архитектора могут быть сомнения, но он должен уметь брать на себя ответственность. Случается, что спустя какое-то время приходит переосмысление и понимание, что стоило сделать иначе.
— Для архитектора важно найти в себе силы признать свои ошибки, — рассуждает Марина. — Конечно, это не всем нравится. Как правило, в таких ситуациях говорят: «А где вы раньше были?». Но если понимаешь, что можешь исправить ошибку, конечно, это надо делать. Если в чём-то уверен, не надо бояться или с чем-то мириться, надо отстаивать свою позицию.
Сохранять и охранять
Во время учёбы в Политехническом институте НовГУ нужно было выбрать специализацию: реставрация или современное проектирование. Марине всегда нравились исследования, история, работа с источниками, поэтому она решила работать в сфере сохранения культурного наследия.
— Я люблю своё дело, все свои объекты люблю, этим очень интересно заниматься, в этом моя жизнь, — признаётся Марина. — Я родом из Саратовской области, у нас такого архитектурного наследия нет. Когда приехала учиться в Великий Новгород, было грех не воспользоваться, не пойти именно в этом направлении. Тут огромная база для реставраторов.
Ещё в университете она познакомилась с Виктором Поповым. Архитектор согласился стать научным руководителем дипломной работы. Марина с уважением и благодарностью отзывается о наставнике.
— Самый главный наш ум, гений, оплот нашей организации. Он мой старший товарищ и авторитет во всём. Все молодые архитекторы, которые у нас работают в «Марте», конечно, состоялись благодаря Виктору Александровичу, — говорит собеседница.
Примечательно, что дипломный проект Куцеволовой был посвящён консервации церкви Благовещения на Городище. А когда Марина уже начала работать, компания «Март» выиграла конкурс на разработку проектной документации по реставрации храма.
На вопрос, что в Великом Новгороде требует срочной реставрации, Марина отвечает, что для неё самый животрепещущий пример — церковь Петра и Павла на Петровском кладбище.
— Памятник архитектуры конца XII века. Таких храмов, полностью сохранивших в подлинных формах архитектуры домонгольского периода, немного в нашей стране. Памятник имеет федеральный статус, наряду с другими историческими объектами Новгорода и его окрестностей включён в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Церковь последние годы просто разрушается. Каждый раз еду в Витославлицы и думаю, что это беда. Древние объекты в центре города стоят в таком виде. Конечно, ещё немаловажно выбрать достойную организацию с хорошими специалистами, чтобы вести работы по реставрации. Страшно представить, если неквалифицированные горе-работники попадут на объект. К сожалению, сейчас могут испортить памятник, — возвращается она к теме выбора специалистов для работ.
Сдача реставрационных работ в Белой башне
По мнению архитектора, в плачевном состоянии и церкви, которые находятся в Воскресенской слободе — за Белой башней. Место там очень красивое, а памятники заброшены.
Реставратор говорит, что также необходимо отстаивать охранные зоны памятников культуры. Вместе с коллегами она занималась разработкой проектов зон охраны. Рядом с Юрьевым монастырём удалось исключить планы по застройке заповедных ландшафтов. А вот проект в Хутыни не утвердили, и появилась хаотичная застройка, которая испортила виды. Неоднократно возникали скандалы и по поводу строительства рядом с церковью Спаса на Нередице. Марина Куцеволова убеждена, что этой проблеме нужно уделять больше внимания, чтобы такие вопиющие случаи больше не повторились.
Фото Светланы Разумовской и из личного архива Марины Куцеволовой
